Поэтому сейчас прямо в отросток начнут вливать жижу каши-монстра, чтобы она восстановила орган. В этом и состоит гипотеза профессора, но чтобы я не помер и не превратился в монстра… Параллельно зальют зелье восстановления вместе с магией профессора, которая будет контролировать все процессы.

Мужик сосредоточился, и из его рук возникли ветки растений, как это было у Цветковой. Они росли и закрывали нас. Когда закончил, оказались будто в хижине. Силушка у Давида куда больше, чем у лейтенанта. Конструкция стала испускать зеленый свет. Профессор отвлекся и поведал мне кое-что.

Оказывается, этот живодер, когда меня проверял, уже все подготовил в моем теле, поэтому он так устал и вспотел. Прохоров сразу заметил повреждения, несовместимые с жизнью. Тогда и родился его безумный план, который Давид начал осуществлять без моего согласия.

— Прохоров… — прошипел я, лежа на кушетке, скрученный его ветками так, что даже не шелохнуться. — Еще раз провернешь такое, я тебя убью! Богом клянусь! Я тебе не подопытная крыса!

— Простите, господин, — улыбнулся мужик, взглянув безумными глазами.

В капельницу вылили оставшуюся жижу, а в другую — зелья восстановления магии. Не слишком аккуратно большие иглы воткнули мне в больной орган. Засранец не стал возиться и долбанул прямо в незаживший шрам.

— А поаккуратнее нельзя? — спросил я, когда по всему телу прошел ток и его выгнуло.

— Нет! — пожал плечами профессор. — Железа, когда она в организме носителя, покрыта коркой, которая ее защищает. Сейчас ваш орган поврежден и все силы направляет на восстановление. Так что вам повезло, — оскалился Прохоров.

Сначала думал отказаться от сомнительного эксперимента, но после того, как кровотечение открылось, я перестал ощущать отросток. Заливая в себя зелья лечения и восстановления магии, держался хоть как-то, но мне точно не хватит сил, чтобы выйти обратно за стену. Обручева, останки Майоровой… Осталось так много задач, помимо основной. Завалить тварь-мага! Еще и время поджимает, не хотелось бы встретить Ольгу каше-монстром.

Смущало, что, скорее всего, маг не даст просто так к нему подойти. Когда он попытался меня убить, игры закончились. Расчет на то, что я не помер, и противник захочет исправить свою ошибку.

Открыли капельницы, по одной трубке потекла черная жидкость, а по второй — белая.

— Борис, слушайте мой голос, — сказал профессор, встав за моей головой и положив руки на нее. — Главное, боритесь. Я надеюсь, у нас получится.

— Могли бы и соврать, что уверены, — улыбнулся я.

Глаза закрылись, и мне показалось, что все органы остановились. Не могу объяснить, сердце перестало биться, легкие не раскрывались. А следом пришла не боль, мне стало легко. Так хорошо… Тела я больше не чувствовал, проблемы куда-то ушли.

Ожидая, что меня может скрутить, как это всегда бывало, я готовился, но нега только увеличивалась. Где-то на фоне услышал вой, протяжный и далекий. Кажется, потом он стал трансформироваться в буквы, а после — в слова.

«Спаси», — вот, что он означал. Только голосов было больше сотни. Сначала по одиночке, а потом объединились в хор.

— Борис! — пытался перекричать их Давид. — Сопротивляйся. Еще чуть-чуть!

— Да чего ты орешь? — сказал я и открыл глаза. — Все же в порядке. И вообще не мешай, так хорошо мне еще не было.

Почему-то профессор не отреагировал на мои слова и продолжал кричать. Хрен его, помешанного, разберет. Стук. Наконец-то я почувствовал, как во мне ожили органы. Еще удар. Голоса на фоне затихали. Черт, удовольствие и покой куда-то уходят!

Цеплялся за них. Словно волна прошлась по всему моему телу, следом еще одна. Очень ярко. Облегченно вздохнул. Я не чувствовал боли ни в одном кусочке тела. Поднялся, почему-то профессора не было рядом.

Посмотрел по сторонам. Лаборатория вся разнесена, как от взрыва. Что произошло? В дальнем углу валялся Давид. У него из носа шла кровь, а сам без сознания. Я спрыгнул с койки и шагнул, как-то оказался рядом с ним.

Достал из артефакта лечилку и влил Давиду в глотку, потом еще одну. Через пять минут он пришел в себя.

— Борис? — уставился профессор а меня удивленно.

— Нет! — постарался жутким голосом произнести. — Его тело теперь мое…

Прохоров вжался в стену и закрыл голову руками. Это тебе за то, что не спросил меня, когда полез в мое тело. В следующий раз будешь умнее.

— Давид, — позвал я его уже нормальным голосом. — Хватит кривляться. У меня дел полно.

Мужик убрал трясущиеся ладони и открыл глаза. Почему-то он часто дышал. Поднял его рукой и заметил, что она черная. Мутация? Снова запустилась? Странно, я думал, что задача зелья и профессора в этом и заключалась, чтобы не допустить распространения моих изменений.

— Борис, — еще раз позвал меня Прохоров. — Ты хорошо себя чувствуешь? Осознаешь, где ты и кто?

— Да! — раздраженно ответил ему, не понимая, что он тут устроил. — Я в подвале, где ты лабораторию сделал. Азъ есмь Солнцев.

— Отлично! — выдохнул профессор. — Ты только не переживай, хорошо? Это уникальная ситуация. В науке ранее ничего подобного не случалось. Ну, как… Было, только с другим результатом. Но я уверен, что мы справимся, просто нужно чуть-чуть времени и исследований.

— Давид, — прошипел я. — Какого буя ты там мелешь?

— Вы… — снова задрожал Прохоров. — Подойдите к зеркалу.

У него в кабинете вроде бы висело. Сделал шаг и снова оказался там, посмотрел на себя.

— Профессор, монстра вам в жены! Собака вы сутулая! Я вас на фарш пущу! — закричал я.

Глава 20

Услышал, как урод Прохоров закрылся в кабинете и стал баррикадировать дверь. Еще бы, еле сдерживался, чтобы не придушить долбанного экспериментатора. Не, ну надо же… Твою мать!

Продолжал смотреть не на себя, а на измененную тварь. Полное облачение. Я теперь почти от черныша не отличаюсь. Лицо словно плывет в дыму каком-то, глаза только огромные и пасть, внутри которой две пары острых зубов.

Так, ладно, я в два раза больше по размеру. Тело все черное из-за мелких волосков, на руках когти. Попробовал остроту, просто коснулся своей кожи и сразу порезал. Но удивило другое: рана моментально зажила.

Сдержался, чтобы не надавать по заднице профессору, только потому что сила, которая во мне проснулась, пугала. Вместилище раза в четыре больше моего, так и железа подросла.

Меня настолько увлек разбор новых возможностей, что я силой заставил себя оторваться. В таком обличии, я точно способен, глаз на жопу натянуть магу-уроду. Есть только одна проблема: мне не выйти. Паника поднимется знатная сначала в трущобах, а после уже и во всем Тобольске, и потом бегай от всяких Трутней, желающих меня убить.

— Это чудо… — сказал выглянувший профессор.

— Ага, — улыбнулся я. — Иди сюда, скотина!

У Давида не получилось убежать. Стоило мне захотеть, как когти убрались, я схватил его.

— Давай, Кулибин, придумывай, как мне человеческую обратно форму вернуть! — приказал я.

— Зачем? Вы, Борис Иванович, совершенны. У вас сила и способности измененных, при том истинных. Прошу заметить, вы сохранили свой разум, — вырвался оскорбленный Прохоров. — Стоите на высшей ступени эволюции. Словно бог!

— Ща я тебя, грешник-то, покараю, — ударил я рукой по столу, а его разнесло в щепки. — Прохоров, твою мать! Хватит на меня так смотреть, у тебя уже слюни капают, да и я себя неуютно чувствую.

— Господин, я не могу поверить, что мне так повезло. Это же один шанс на миллиард, столько событий и условий должно быть соблюдено. Вы не понимаете! — выставил он грудь, защищая мою новую форму.

— Давид… — прошипел я. — Не зли! Если я тебе сказал, что нужно придумать, как мне человеческую форму вернуть, значит, надо!

— Слушаюсь, господин, — ответил он и всадил огромный шприц мне в руку.

Черная жидкость потекла в емкость. Я отвлекся. Кое-что еще произошло, мой голос бога. Я чувствую, что он стал куда сильнее.